Специалист в области философии сознания профессор Давид Дубровский рассказал Далай-ламе о перспективах нейронаучных подходов к проблеме сознания в связи с нарастанием кризиса цивилизации
Черниговская также поделилась личными впечатлениями от общения с Далай-ламой. «Его святейшество не только мудрец, что видишь сразу. Это, я хотела сказать, мощнейшая личность, но я даже не уверена, что он «личность», это — какое-то явление невероятное, что видно просто даже в его поведении. Он смешлив, он провокатор — он замечательно смеется, неожиданно, он задает вопросы, над которыми соответствующие науки думали несколько десятилетий и с трудом придумали этот вопрос, а он просто так откуда-то вдруг бьет тебя этим вопросом», — рассказала нейроученый.
Ветер подует — планета рванет
Далай-лама и российские ученые сошлись также во взглядах на объединяющий и миротворческий потенциал науки.
По словам Черниговской, Далай-лама говорит то же, что, «с другого полюса», известный английский физик-теоретик Стивен Хокинг. «Человечество не осознает себя как единая семья, люди собачатся друг с другом, будто ничто им не угрожает. И даже на одном из обедов его святейшество сказал вообще феноменальную вещь… Он сказал: я понял, нужно штаб-квартиру НАТО перенести в Москву», — вспоминает Черниговская.
В 1998 году Мур использовал Закон о свободе информации, чтобы вытянуть эти данные из FDA. Всего было передано 47 целевых исследований для марок Prozac, Paxil, Zoloft, Effexor, Serzone и Celexa, над которыми в то время работали Кирш с коллегами. (К слову, оказалось, что около 40 процентов клинических испытаний никогда не были опубликованы. Для других классов препаратов эта цифра значительно меньше – в целом всего около 22 процентов клинических испытаний опубликованы – по словам Лизы Беро из Калифорнийского университета, Сан-Франциско. «Вообще говоря, – отмечает Кирш, — не были опубликованы именно те исследования, которые не смогли продемонстрировать существенных преимуществ от приема современных препаратов»).
Чуть более, чем в половине неопубликованных работ лекарства в итоге облегчали депрессию немногим лучше плацебо, о чем сообщили Кирш с коллегами в 2002 году. «И преимущество антидепрессантов было даже меньшим, чем то, которое мы отмечали, анализируя только опубликованные исследования», – вспоминает Кирш. Около 82 процентов лечебного эффекта антидепрессантов – против 75, подсчитанных при рассмотрении только опубликованных исследований – также достигались действием плацебо.
В любом случае, добавочный эффект приема настоящих лекарств не дает особенных поводов для радости. Он составляет всего 1.8 пунктов по 54-балльной шкале, используемой врачами для оценки тяжести депрессии посредством вопросов об особенностях настроения, состоянии сна и т.д. Улучшения сна оцениваются в 6 пунктов. Снижение беспокойства во время обследования добавляет 2 пункта. Иными словами, прибавка в 1.8 пунктов как результат приема настоящих лекарств не слишком впечатляет.
Теперь Кирш был уверен. «Убеждение, что антидепрессанты могут химическим воздействием вылечить депрессию, попросту неверно», — сказал он мне в январе накануне выхода своей новой книги «Новое лекарство короля: разрушая миф об антидепрессантах».
Исследование 2002 года разожгло бурные научные споры, но все больше и больше ученых постепенно приходило к мнению, что Кирш – уже снискавший некоторое уважение исследованиями эффекта плацебо и опубликовавший количественные оценки научных публикаций – кое в чем прав. Одна группа исследователей высказала предположение, что антидепрессанты были «торжеством маркетинга над наукой». Даже защитники антидепрессантов соглашались, что препараты давали «относительно небольшой» лечебный эффект.
«Многие давно не в восторге от того, что показатели экспериментальных и контрольных групп так мало различаются, — писал Стивен Холлон, исследователь психологии из университета Вандербилта, — некоторые из наших коллег называют это "грязным маленьким секретом". В Великобритании сегодня существует организация, занимающаяся оценкой лекарств, достаточно эффективных для того, чтобы правительство выделило средства на прекращение рекомендаций антидепрессантов в качестве первой линии терапии, особенно для случаев легкой и умеренной депрессии.
Но если эксперты в основном знают, что антидепрессанты едва ли эффективнее плацебо, то лишь немногие пациенты или доктора знают то же самое. Некоторые врачи изменили свои взгляды на привычные рекомендации, говорит Кирш, но большинство отреагировало «гневом и недоверием». Ясно, почему. Во-первых, депрессия является разрушительной болезнью, плохо поддающейся диагностике и лечению. Конечно же, доктора отвергали идею, что такие препараты могут оказаться лишь видимостью терапии. Если бы это было правдой, как врачи должны были помогать своим пациентам?