Практикуя медитацию ежедневно, мы действительно часто испытываем чувство облегчения и обретаем покой. Если мы практикуем год или два, мы можем обнаружить, что в нашей жизни происходят сдвиги в позитивном направлении. Но если мы практикуем двадцать или тридцать лет мы часто обнаруживаем себя в другом, гораздо более проблемном состоянии. Мы можем ощущать, что где-то в процессе сбились с пути и застряли. Мы можем обнаружить, что нас захватывают те же самые старые шаблоны поведения и что мы испытываем все те же беспокоящие эмоции. Ученик Чогьяма Трунгпы, практики медитации и преподаватель Реджинальд Рей считает, что причина в том, что мы не приглашаем в свои учителя самого мудрого друга, из всех, что у нас есть — наше тело.
В процессе моей собственной практики и преподавания медитации на протяжении последних тридцати пяти лет многое вызывало мое удивление, но больше всего — растущее и мучительное осознавание, что одной лишь практики медитации не достаточно для того, чтобы получить результаты. Многие из нас, впервые познакомившись с буддизмом, ощутили невероятную притягательность в его приглашении к свободе и реализации через практику медитации. Мы приступили к практике с огромным энтузиазмом, пересмотрели все жизненные приоритеты, чтобы они не мешали медитации, и вложили в эти занятия много сил и энергии. Некоторые из тех, кто так самоотверженно приступил к практике, действительно обнаружили своего рода непрерывно происходящую с ними трансформацию, ради которой они и начали медитировать. Но гораздо чаще этого не происходило.
Практикуя медитацию ежедневно, мы действительно часто испытываем чувство облегчения и обретаем покой. Если мы практикуем год или два, мы можем обнаружить, что в нашей жизни происходят сдвиги в позитивном направлении: наше внутренне перевозбуждение становится меньше, мы становимся более открытыми. И это ценно. Но если мы практикуем двадцать или тридцать лет — и даже если несколько лет — мы часто обнаруживаем себя в другом, гораздо более проблемном состоянии. Мы можем ощущать, что где-то в процессе мы сбились с пути, утратили понимание того, что мы делаем и застряли. Мы можем обнаружить, что нас захватывают те же самые старые привычные шаблоны поведения. Что мы испытываем все те же беспокоящие эмоции, те же межличностные блоки и базовую растерянность в связи с нашей жизнью, ту же не реализованную, агонизирующую духовную жажду, которая когда-то привела нас к медитации.
Было ли что-то не так с нашим изначальным воодушевлением? Или что-то не так с теми практиками и традициями, которым мы следуем? Или что-то не так с нами? Может быть мы неверно применили данные нам инструкции? Или, возможно, следовали им недостаточно усердно?
В ранних текстах традиции тхеравада обретение окончательно духовной реализации описывается выражением "касаясь просветления телом". Интересно, и даже немного сбивает с толку, что нам предлагается не увидеть просветление, а дотронуться до него — не мыслью или сознанием, а физическим телом. Что же это может означать? Каким образом тело может играть настолько центральную, основополагающую роль и жизни и в практике медитации?
Этот вопрос становится еще более интересным и притягательным в нашем современном контексте, когда огромное количество людей ощущает свою развоплощенность — что они не чувствуют и не знают свое тело — и начинают заниматься различными соматическими практиками и методами телесно-ориентированной терапии. У меня есть ощущение, что у западных практиков буддизма есть реальная проблема. Мы пытаемся практиковать медитацию и следовать духовным путем и этом "развоплощенном" состоянии, и поэтому обречены на провал. Мы не можем испытать и насладиться всеми дарами медитации и обрести подлинные плоды, потому что мы не укоренены в наших телах.
Если мы полностью осознаем смысл этой фразы из ранних текстов, мы обнаружим, что он предполагает не только то, что мы можем коснуться просветления телом, но что мы должны это сделать — что по сути, нет никакого иного способна прикоснуться к просветлению кроме как через наши физические тела. Для большинства из нас, и для большей части современной культуры, тело — это объект, которым наше эго как-то распоряжается в рамках своих планов; осел, навьюченный нашими стараниями и амбициями. Этот осел должен быть худым, осел должен быть сильным, осел должен быть прекрасным практиком йоги, осел должен выглядеть и чувствовать себя всегда молодым, осел должен работать по восемнадцать часов в день, осел должен помочь мы в удовлетворении моих потребностей и т.д. И все, что для этого требуется — правильная техника.
У нас нет ощущения, что наше тело может быть более разумным, чем мое "Я", мое драгоценное сознательное эго. Мне и многим людям, которых я знаю, потребовалось своего рода божественное вмешательство, которое вынудило нас вернуться в свое тело. Это вмешательство может принимать разные формы: травма, болезнь, чрезмерная усталость, приближение старости, иногда эмоции, чувства, тревога, тоска или ужас, которых мы не понимаем и не можем вынести. Но в какой-то момент нас начинает тянуть обратно в наше тело. Так или иначе, что-то случается, порой — ужасающая катастрофа — и начинает нас пробуждать.
Когда мы существуем и действуем в этом развоплощенном состоянии, мы склонны понимать события нашей жизни как случайные, относительно неважные и скучные. Мы путешествуем на огромные расстояния в попытках найти что-то интересное или значительное. И чем более скучным и серым становится все вокруг, тем чаще мы обращаемся к сексу, или насилию, или изменяющим сознание препаратам, или чему-то, что может дать нам хоть какое-то стремление — к чему-то, что поможет нам прорваться сквозь феноменологическую скуку или общее ощущение бессмысленности нашего существования.
Мы можем начать думать: "На следующей неделе я собираюсь вот в этот потрясающий ресторан и, возможно, я съем там что-то, что мне действительно очень понравится". Или: "В следующем месяце я собираюсь в отпуск, и тогда, возможно, я окажусь в месте, которое действительно привлечет мое внимание и будет что-то для меня значить". Согласно учению Йогачары (школы индийского буддизма), базовая проблема нашей жизни кроется на в индивидуальных обстоятельствах и событиях нашего повседневного существования. Дело не в том, что эти события изначально скучны или бессмысленны. Проблема в том, что мы сами делаем их бессмысленными и скучными; мы вкладываем так много сил в то, чтобы поддерживать чувство существования отдельного "Я", что утрачиваем способность взаимодействовать с чем бы то ни было непосредственно.
Не желая проживать ту жизнь, которая проявляется для наших тел в каждый момент времени, мы оказываемся в ситуации, когда мы вообще утрачиваем ощущение реальной жизни.
В нашем состоянии развоплощенного неудовлетворения мы можем думать: "Я не чувствую связи с жизнью. Может быть, мне надо поменять работу, или отношения, или что-то еще". Но суть в том, что прямо здесь и сейчас наше человеческое существование разворачивается во всей его полноте. Опираясь на практики тибетской йоги, которые исследуют тело изнутри, мы можем научиться выстраивать общение между нашим телом и нашим сознательным умом и проживать свой телесный опыт самым прямым, непосредственным образом. По мере того, как мы начинаем таким образом открывать свое осознавание, мы можем обнаружить интенсивность, смысл, полноту и исполненность в самых обычных, мирских подробностях нашей жизни.
Будда сказал: "Я следую древним путем". Он жил в северо-восточной Индии во времена активного развития сельского хозяйства и возрастающей урбанизации — со всеми вытекающими последствиями. Он оставил захватывающие социальные изменения и удалился в джунгли — в индийской философской традиции джунгли рассматривались как место, где нет людей, и поэтому может быть обнаружено изначальное. Когда Будда коснулся земли, приглашая ее в свидетели своей реализации (Будда медитировал в ночь просветления под деревом бодхи и демоны во главе с Марой задали ему вопрос, как он может быть уверен в своем просветлении. И тогда Будда коснулся рукой земли, приглашая ее быть свидетелем своего просветления — прим. пер.) он сознательно подчеркнул разницу между своим путем и развоплощенными духовными поисками, которые были популярны у многих духовных искателей и традиций его времени, включая его собственных учителей медитации и доминирующей системы индуистской Санкхья-йоги.
Я считаю, что Будда совершил путешествие назад в тело, о котором я и пишу здесь, и оставил нам в наследство то полное просветление, просветление на уровне физического тела, которое представляет буддийская медитация в ее традиционном контексте. В классических традициях буддизма медитация — глубоко соматический опыт: она полностью основана на ощущениях, чувственном опыте, эмоциях, чувствах и так далее. Даже мысли считаются соматическим переживанием — это всплески энергии, которые мы воспринимаем телом, а не внефизический феномен, которые отделяет нас от наших тел. В своей самой древней форме буддийская медитация — это техника, позволяющая отпустить свойственные уму тенденции превращать все в объекты при помощи мысли и глубоко и полно соединиться с телесным опытом. И именно поэтому она приводит к тому, что мы "касаемся просветления телом".
И все же, многие из нас, современных людей, практикуют медитацию как своего рода концептуальное упражнение, гимнастику для ума. Мы часто относимся к ней как к способу реализовать какие-то наши планы или проекты — например, стать "духовными", чтобы мы под этим ни подразумевали. Мы можем попытаться использовать медитацию с целью стать спокойнее, яснее мыслить, быть более "открытым" или более "эффективным" или даже более концептуально правым. Проблема такого подхода в том, что мы пытаемся быть менеджерами, вытеснять природу, контролировать "другого". В данном случае таким "другим" являемся мы сами, наши тела и наш опыт. В конце концов, это наше собственное соматическое переживание реальности, которое мы пытаемся игнорировать и отвергнуть с целью исполнить стремления нашего эго. Не желая проживать жизнь, которая приходит в наши тела во всей ее полноте миг за мигом, мы обнаруживаем себя неживыми, вообще отрезанными от какой-либо жизни.
Часто у нас есть идеал того, чем должна являться медитация — что нам в ней нравится, какой-то опыт, который с нами случился однажды на пути — и тогда мы заканчиваем тем, что стараемся использовать практику как инструмент воссоздания этого конкретного состояния сознания. Мы пытаемся воссоздать прошлое вместо того, чтобы сделать шаг навстречу будущему. Точнее говоря, мы заканчиваем тем, что используем медитацию как метод продлить и усилить нашу развоплощенность, отрезанность от зова и требований нашей реальной жизни. Психолог Джон Уэлвуд называет это духовным избеганием. Медитация становится способом увековечить собственную эгоистичную повестку и избежать неминуемых, возможно болезненных и пугающих, задач развития — всегда поднимающихся из темноты наших тел — которые тем не менее крайне важны для какого бы то ни было духовного роста.